Брент зарывался носом в их шеи, а они хихикали и изворачивались под ним.

Кэролайн первой перестала смеяться и двигаться, перекатившись на грудь Брента. Ее волосы растрепались, высвободившись из-под ленты; одну ее руку привалил спиной муж, другая лежала под Розалин, которая теперь оказалась сбоку. Кэролайн улыбнулась, переводя дух, отпустила дочку и убрала волосы с глаз, чтобы видеть лицо Брента.

Взгляд, которым он ее встретил, был полон тепла и нежности. Граф часто дышал, крепко прижимая к себе Кэролайн, но ее внимание приковали к себе его глаза. Они, две темно-зеленые бездны, искрились благодарностью.

Розалин вскочила на ноги и побежала к дому. Кэролайн не заметила этого, как и Брент.

Он ослабил объятия и взял в ладони ее лицо.

— Моя дорогая Кэролайн, — шепнул он и страстно поцеловал ее, вновь с силой прижав к себе. Это был сокровенный разговор, доступный только им двоим.

Кэролайн запустила пальцы в волосы мужа, вдыхая его запах, упиваясь его сильным, крепким телом. Она готова была все отдать, лишь бы продлить это мгновение на целую вечность, навсегда потерявшись в его объятиях.

Кэролайн тихо застонала, когда Брент отстранился. Он тронул пальцами ее припухшие губы и пылающие щеки, погладил темные локоны.

— Кэролайн… — тихо проговорил Брент, нежно обнимая ладонью ее затылок. — Спасибо тебе.

Она смотрела в его зеленые, как лесной орех, глаза, сдерживая слезы радости. И в следующее мгновение рядом с ними плюхнулась на колени Розалин и потянула за платье Кэролайн, чтобы та обратила на нее внимание.

Кэролайн подняла голову, посмотрела в сторону дома и, к своему ужасу, увидела, что три ее сестры стоят не далее как в тридцати футах и смотрят на них в полном недоумении.

— О боже, они приехали раньше, — пробормотала она, быстро приходя в чувство и отталкивая от себя мужа. Брент удержал ее сильной рукой и усмехнулся.

— Брент, отпусти, — шикнула Кэролайн. — Они подумают..

— Что они подумают?

Граф беззастенчиво сиял улыбкой, и это сводило Кэролайн с ума.

— Пусти!

— Поцелуй меня еще раз.

Кэролайн уставилась на него.

— Они нас увидят.

— Они уже видели нас, Кэролайн. Поцелуй меня…

— Нет!

Брент распутно улыбнулся.

— Поцелуй меня, или я дам им по-настоящему хороший повод для разговоров.

Кэролайн закатила глаза и склонилась, чтобы чмокнуть мужа в щеку. Но граф опять с силой притянул к себе ее голову и принялся ее целовать, пока она не начала задыхаться.

Наконец Брент отпустил ее.

— Знаешь, что я думаю, Кэролайн?

— Мне все равно, — отрезала она, поднимаясь.

Граф улыбнулся.

— Я думаю, твои сестры решат, что ты счастлива.

Кэролайн посмотрела на него, почему-то с удовольствием почувствовав себя проигравшей.

— Я в самом деле счастлива.

Быстро отвернувшись, она дрожащими руками пригладила волосы и встала, отряхивая с юбок траву.

«И не только это, мой милый, отважный муж, — с тяжелым сердцем призналась себе Кэролайн. — Они решат, что я влюбляюсь в тебя».

По утрам он предпочитал густой, крепкий кофе, но, увы, будучи на задании, приходится чтить местные традиции. К несчастью, он ненавидел чай почти так же, как Англию.

Филипп Рене Руссель размешивал в чашке крупинку сахара и приятно улыбался толстому мужчине с рябым лицом, сидевшему перед ним.

— Право же, сэр Стэнли, постель была великолепна, а завтрак и чай — выше всяких похвал. — Филипп выдавил из себя слабый смешок и глотнул из чашки. — Поразительно, скольких удобств не замечаешь, пока не побываешь на войне, верно?

Сэр Стэнли Гроттон, страдавший от простуды, занимал соседнее место за полированным дубовым столом. К своей тарелке, наполненной сосисками, яйцами и гренками, он не притрагивался, а только раз за разом прикладывал платок к покрасневшему носу.

— Сказать по правде, я не понимаю, как ваш брат пережил всю эту кутерьму с Бонапартом. Хорошо, что вас так много вернулось домой после эдакой передряги.

Филипп сжал ручку чашки и сделал очередной глоток, чтобы подавить нарастающий гнев. Не для того он явился в эту вонючую страну, чтобы выслушивать от какого-то старого, жирного ублюдка речи о человеке и ситуации, о которых тот не знает ровным счетом ничего, кроме слухов, разносимых грязными английскими свиньями. А это слово «передряга»? Как он мог назвать великое, знаковое сражение передрягой?! Филипп содрогался при мысли, что ему, быть может, придется несколько недель жить в этом безвкусно обставленном доме, есть пресную пищу и в придачу слушать пустопорожние разговоры старой свиньи. Однако если его славная миссия требует такой жертвы, он принесет ее и выполнит эту миссию. Все усилия оправдаются, когда он в конце концов поразит свою цель.

Ворон, как видно, думает, что он, Филипп, считает его мертвым — убитым при Ватерлоо, — иначе он бы не поторопился так беспечно вернуться домой. Тупой английский ублюдок… Но, отправляясь на холодный, грязный, кишащий крысами остров, Филипп знал, что его усилия скоро вознаградятся. На этот раз его оружием будет неожиданность и он с наслаждением доведет дело до конца. Ворон попадет к нему в руки на английской земле, и он, Филипп, посмеется последним, одержит триумф в их долгой и жестокой личной войне.

Улыбнувшись, он заставил себя расслабленно откинуться на спинку стула.

— Я слышал, что ваш сосед, граф…

— Уэймерт, — любезно напомнил Гроттон.

— Ах да, лорд Уэймерт. Я слышал, что он тоже недавно вернулся с войны, не так ли?

Гроттон громко чихнул.

— Отважный парень. Вернулся тощий как жердь и голодный как волк. За все двадцать лет, что мы знакомы, никогда не видел его таким ослабевшим, но, насколько я слышал, он быстро поправляется. Вероятно, потому что у него теперь есть жена…

Филипп поперхнулся чаем и впервые за девять лет, которые он проработал на правительство, едва не потерял самообладания. Мягко покашляв, чтобы скрыть волнение, он поставил чашку на стол, аккуратно вытер утолки рта белой кружевной салфеткой и переключил внимание на свою тарелку.

Жена? Жена? Это казалось таким маловероятным и эксцентричным. Непостижимо. Разве может человеку, настолько увлеченному двойными играми и своей работой, прийти в голову жениться? Только не Ворону. Он получал предостаточно секса от Кристин, ведь глупая баба всегда раздвигала для него ноги, стоило ему только щелкнуть пальцами. И, несомненно, были другие, кем он мог пользоваться.

— Так значит, граф женился после возвращения с битвы? — ровным тоном поинтересовался Филипп.